О финансовых битвах между фармакологическими компаниями говорится много. И это неудивительно. Речь идет об огромных деньгах, которые потребители лекарств — а им несть числа, и лекарствам, и потребителям — готовы потратить на свое здоровье.
Но вот с недавних пор прогрессивное человечество открыло новый фронт борьбы за свое здоровье — ожирение во всех его формах и стадиях, от просто повышенного веса, доставляющего в основном эстетические неприятности и волнения, и до вполне серьезных болезненных и даже жизненно опасных форм.
Впрочем, фронт фронтом, а если сегодня спросить любого простого прогрессивного человека, что вам делать, чтобы похудеть, он тут же выстрелит самоочевидный ответ: «Жрать надо меньше!» Иными словами, надо меньше есть. А если вы, не угомонившись, спросите: «А чего именно меньше есть?» — тот же простой человек ответит, опять не задумываясь: «Ну, там мучного, жирненького… И сахара, сахара прежде всего!»
Так вот, что касается сахара, то сегодня рынок, идя навстречу пожеланиям избегающих ожирения трудящихся и указаниям всяческих зарабатывающих на этом диетологов, поспешно предлагает нам большое количество сахарозаменителей. И естественно, что производители этих ценных продуктов состоят в не менее жестокой конкурентной борьбе друг с другом, чем упомянутые выше фармакологические фирмы. Это вполне соответствует законам рынка, поскольку речь идет о суммах в миллиарды долларов.
И вот какое-то время назад эта борьба дошла до того, что два крупных американских производителя «искусственного сахара» встретились в зале суда. Компания «Мерисант», выпускающая этот продукт под названием «Иквел», подала в филадельфийский суд иск против компании «Мак Нейл Нутришионалс», производящей продукт «Спленда». Суть иска состояла в том, что изготовители «Спленды» якобы использовали недостоверную рекламу, что позволило им захватить значительную часть американского рынка заменителей сахара — 62%! В своей рекламе «Мак Нейл» якобы вводил потребителей в заблуждение, утверждая, что «Спленда» «сделана из сахара и поэтому имеет вкус сахара».
Присяжные заседатели, изучая иск, вынуждены были обратиться к помощи химиков, чтобы получить некоторые начальные сведения по химии, а заодно выяснить их подход к понятиям «натуральный» и «ненатуральный», что в действительности составляет суть обсуждаемой рекламы.
В связи с этим выдающийся американский химик Роалд Хоффман опубликовал в одном из журналов статью, в которой разъяснял химическую суть рассматривавшейся судом проблемы. Несколько слов о Хоффмане. Этот замечательный ученый, лауреат Нобелевской премии, ныне профессор Корнеллского университета, родился в
Польше в еврейской семье и выжил во время нацистской оккупации только потому, что его, двухлетнего ребенка, вместе с матерью спрятали от немцев украинские крестьяне. Остальные в семье погибли. Недавно Хоффман инициировал установку в родном Злочеве памятника погибшим (с благодарственной надписью спасавшим).
Однако возвратимся к теме, что же такое сахар.
Обычный сахар, получаемый из сахарного тростника или из свеклы, — это химическое соединение сахароза. Но для химика сахара (или саха-риды) — это не только сахароза, но и широко определяемое семейство углеводов, которое состоит из атомов углерода, водорода и кислорода(например, сахароза — это С12Н-22O11, а глюкоза — C6H12O6). Эти атомы соединены химическими связями, образующими разного размера кольца, каждое из которых включает один атом кислорода и различное число гидроксильных групп (ОН) и некоторые другие «довески». Кстати, не все члены этого семейства сладкие.
Заменители сахара могут состоять из молекул, несколько отличных или совсем не похожих на «сахарные». Ученые уже знают, почему они кажутся нам сладкими, или, иначе говоря, каким манером эти искусственные заменители сахара ухитряются совершать биохимическое надувательство наших вкусовых сосочков. Они знают, какие при этом работают белковые рецепторы, и примерно понимают, каким образом эти рецепторы реагируют на разнообразие химических структур, представленных в заменителях сахара. Но это, как говорят, другая история.
Что же касается обсуждавшихся в суде продуктов, то они были очень различными по химическому составу.
Активным компонентом «Иквела» был аспартам, сильно отличающийся по молекулярной структуре от сахарозы (то есть от обычного сахара). На вкус он значительно слаще сахара.
Активный ингредиент «Спленды» — сукралоза. Его молекула напоминает сахарозу, и действительно, большую часть этого продукта фирма «Мак Нейл» производила из сахарозы (хотя он может быть сделан и из других химикатов). Когда сукралоза делается из настоящего сахара, т. е. из сахарозы, то с помощью простой химической реакции три из групп ОН заменяются на три атома хлора. Полученный сахарозаменитель в 600 раз слаще сахара (в расчете на грамм).
Предупредим поспешные выводы: то, что сукралоза похожа на сахарозу, не означает, что она то же самое, что сахароза. «Похоже» вовсе не значит «одно и то же». Особенно в химии. В химии маленькие различия очень существенны. Химические преобразования, ведущие к небольшим изменениям в химической структуре, зачастую (хоть и не всегда) ведут к большим изменениям в химических свойствах. Например, НОН — это вода, тогда как НОСI — это хлорноватистая кислота (чья натриевая соль NaCIO, кстати, является обычным отбеливателем), а если от псевдоэфедрина, применяемого против отеков, забрать всего два атома, он превращается в наркотик метамфетамин.
Поэтому тот факт, что цикл производства сукралозы начинается с сахарозы, не имеет принципиального значения. В химии не имеет значения, с какой структуры начинается синтез химического вещества. Свойства конечного продукта определяются только строением его молекулы — ее атомами и тем способом, которым они связываются друг с другом, ее гибкостью и формой.
Так что и сладость сукралозы (равно как и аспартама) не имеет отношения к сладости сахарозы. Эта сладость является следствием расположения атомов в ее молекулах и того способа, каким эти молекулы прикрепляются к белковым рецепторам «сосочков сладости» на нашем языке. Кстати, как и аспартам, сукралоза вряд ли является самым сладким сахарозаменителем. Мировой рекорд сейчас принадлежит членам другого химического семейства — гуанидоацетатным кислотам.
Некоторые из них слаще сахара в 200 тысяч раз.
Так что компания «Мак Нейл Нутришионалс» действительно прибегла к хитрости, написав в рекламе, что ее «Спленда» «сделана из сахара и поэтому имеет вкус сахара». То, что сделано из сахара, вовсе не обязательно должно иметь вкус сахара. Более того, оно не обязательно должно иметь и другие свойства сахара. К «Спленде» это последнее замечание тоже относится: она низкокалорийна, потому что ее молекулы почти не разлагаются в желудке, то есть не перевариваются в отличие от настоящего сахара. Ее сходство с сахаром в конечном счете исчерпывается тем, что ее молекулы воздействуют на те же вкусовые сосочки, что и молекулы настоящего сахара.
Почему же фирма так просто и не написала: мол, наш продукт действует на те же сосочки, что и сахар, и поэтому имеет вкус сахара? А потому, что реклама призвана прежде всего воздействовать на психологию, на эмоции, а не на разум. Потребитель хочет сладости, но не хочет сахарных калорий. Он хочет сахара без сахара, чего-то такого, что сохраняет сущность сахара, его естественную сладость.
Реклама «Иквела» говорит, что он «имеет сладкий, чистый вкус подобно сахару», или просто «имеет вкус сахара». Реклама «Спленда» говорит, что она «сделана из сахара и поэтому имеет вкус сахара». Здесь расчет на то, что потребитель уловит причинно-следственную связь: не просто «имеет вкус сахара», а имеет его потому, что «сделана из сахара». Иными словами, она — как естественный сахар. А когда память вернет потребителя к слову «сахар», это сразу вызовет в его сознании все детские сахарные радости, от сладкой жвачки до сахарной ваты.
Как показал рынок (62% в пользу производителей «Спленды»), этот расчет на психологию работает. А на суде обе враждующие фирмы пришли в конце концов к джентльменской мировой. Что не помешало фирме «Мак Нейл Нутришионалс» проиграть аналогичное дело в европейском суде (со штрафом 40.000 евро в пользу «Мерисанта»), а в сентябре 2009 года все-таки обанкротиться и сойти со сцены.
Рафаил НУДЕЛЬМАН
